1. Вызов

Вот он — я.
                      Посмотрите на него.
Что может быть
                            отвратительнее?
Парнишка явно — того.
Плюет на богов
                            и родителей.
Он — выше всех,
                               он — это всё,
все возможно, все дозволено...
Мнит себя гением! А сам несет
людям
             лишь груды новой боли.
Что нам
               до мыслей его и знаний,
что нам
               до самых благих идей,
если он только тем и занят,
что нервы
                   вытягивает из людей.
Мы не для этого
                             родились.
Жить не для нас
                             у нас не положено.
Самый отъявленный
                                    скандалист —
гадит умело
                     и осторожно.
А этот — совсем обнаглел, зараза!
Прет напролом — и не таится даже.
Ему: Эгоист! —
                            а он: Ну и что? —
                                                            и сразу
в тупик ставит —
                               ну что тут скажешь?
Нет, вы как хотите, а я считаю,
что вряд ли с него
                               что можно
                                                  взять.
И вообще,
                   зря таких рожают —
К жизни таких
                          подпускать нельзя!

2. Борьба

Я — пламя льда.
Я — забастовка покорности.
Я — суть моей внешности
и форма своего содержания.
Я — песня, поющаяся молча.
Я — прекрасный звук лопнувшей струны.
Я привлекаю, отталкивая,
и ухожу, приближаясь.
Я — самое земное из неземного.
Я — ослепительный блеск черноты.
Я — стремительность покоя
и неподвижное в движении.
Я — заполняющее пустоту.
Я — гармоничность противоречия.
Я — свершение невозможного
и несбыточность неизбежности.

3. Аутодафе

Ритм, ритм — грохот фанфар и пение барабана.
Все, все, все кончено — забудь и не жди.
Прочь, прочь, прочь, прошлое!
Рока ухмылку пошлую
поздно или рано, поздно или рано
растопчут в бешеном беге лошади
в пути.
Мне — мне не надо уже ничего — все сгинуло.
Нет, нет, нет на этой планете вас и меня.
Ночь, ночь, ночь — отточена,
как кинжал пророчества.
Боже, дай мне силы — боже, дай мне силы
не избежать короткого и гордого росчерка
огня.
Я... я сгораю каждый век и каждое мгновение.
Все, все, все кончено — я снова другой.
Стой, стой, стой, счастье!
Все иногда случается.
Кто-то меня заменит? — Кто-то меня заменит.
Спешите, я исчезаю — прощайтесь
со мной!

4. Зло земли

Я призраком безудержного зла
и трупом обезумевшего горя
живу почти спокойно, и не спорю,
с тем, что молва дурная наплела.
Пусть будет так — я сам того не скрою,
что до конца прогнил трухлявый ствол,
что за обугленной и жесткою корою
лишь вредным насекомым кров и стол.
Да что греха таить! — Я груб и своенравен,
ветвями бью в лицо, листвой — в глаза,
корнями оплету, колючками израню —
и отпускаю, чтобы уползал.
Ветра уже не властны надо мной —
я врос на пять шестых, и до конца врастаю;
когда-нибудь весенний снег растает —
а я уже соединюсь с землей.
И буду олицетворением зла,
и буду беды приносить и горе...
А вы и не поймете, в чем их корень, —
ведь и до этого земля такой была.

5. Освобождение

Мне жизнь не дарила улыбок своих —
        мне с боя давались они.
Судьба ускользает из пальцев моих
        и вечно зовет: догони!
А я всех богов и чертей сильней,
        я лучше доверюсь себе:
на что они мне, на что они мне? —
        я брошу их в морду судьбе!

Попытка протеста — и стая камней
        в тебя полетит из толпы.
Молчи и терпи — если будешь умней,
        избегнешь ударов судьбы.
И мне говорят: ну смирись, идиот! —
        и сразу покой и почет...
А я отвечаю: на что они мне?
        я гнить не хочу в тишине.

А если меня разлюбила Она —
        я взглядом скажу: уходи!
ты мне надоела, ты мне не нужна. —
        Лишь боль загорится в груди.
Но надо забыть, и не видеть во сне...
        Долой бестолковую грусть!
На что она мне — ну на что она мне?
        Пусть любит. А я — обойдусь.

6. Расплата

— Две жизни — не много ли, для одного-то?
— Одну бы отдал, да нет желающих.
— Невероятно!  Отчего так?
— Стало быть, жизнь попалась — та еще.
— А может, другую предложить?..
— Этот кошмар? Да кому он нужен!
Уж первая — лучше бы не жить,
а вторая — и того хуже.
У всех на виду одна из них:
пустое житье — ни ума, ни страсти, —
я вечно должен терзать других
и каждой подлости сопричастен...
Внешне — тлетворный мещанский дух:
за сладкими фразами — жало с ядом.
Нет бездны, в которую я не падал;
нет грязи, в которую я не паду.
Другая... Да что говорить о ней мне!
Там все по-другому — там сны, мечты,
досужие выдумки и настроения...
Там все задыхается от красоты.
Там я благороден и мудр, как бог:
я мир переделываю и ломаю...
И вдруг, с разлету, о стену лбом —
и снова — в который раз! — умираю.

7. Эпитафия

Здесь погребен еще живущего прах.
Путник, не бойся: давно я засыпан землею.
Плюнь на могилу мою — зеленые стебли,
пользуясь влагой минутной, из меня прорастут.